Едва газон зазеленел, зазеленел газон,
Как я пришел в прокатный пункт, явился в пункт проката
И попросил в прокат козу на отпускной сезон,
Прикинул я, что взять козу позволит мне зарплата.

В прокатном цехе мой запрос веселый вызвал смех:
"Ку-ку, товарищ козодой, — сказали мне резонно, —
Чего — его, а дойных коз мы запасли на всех,
Зачем же брать козу весной, задолго до сезона?"

И тут во мне мой здравый смысл, козел его бодай,
Возобладал, и я сказал: "Коль так, то все в порядке.
Придет сезон, возьму козу — и сразу на Валдай,
Где у меня владений нет, но есть четыре грядки".

Мои внучата в честь козы бычками замычат,
Иван Мартыныч в сей же час из улья вынет раму,
Профессор Шехтер окуньком попотчует внучат,
А я начну козу качать и выполнять программу.

Я напою козу водой, и накормлю травой,
И буду плавать в молоке со всей своей ордою,
И мне казенная коза окупится с лихвой,
Четыре литра — не предел козиному надою.

Не спи, задолжница, не спи, не блей и не болтай,
Копи белковые тела, копи, коза, липиды,
И наше нам, коза, отдай, козел тебя бодай,
А то, что нет у нас козла, так то, коза, терпи ты.

Терпи, коза, а то мамой будешь.

Дмитрий Сухарев

Баю-бай,
Уже позднее время,
Отсыпайся, хвостатое племя.
Молодцы, поработали знатно,
Отдыхайте, ребята, до завтра.

Что вам снится порою ночною?
Край далекий под южной звездою,
Край далекий, где вечное лето...
Нет, ребята, вам снится не это.

Не леса, не луга, не тропинки,
А все тот же манеж да опилки
Яркий свет, незнакомые лица -
Ну а что нам еще может сниться?

Ремесло наше с вами такое:
Цирк есть цирк, это дело святое.
Очень трудно, и все же прекрасно!
Верьте, братцы: живем не напрасно.

Юлий Ким

У верблюда не сложилась судьба,
Подвела верблюда жизнь, подвела:
У верблюда на спине два горба,
Нераскрывшихся к полету крыла.

И бредет верблюд пешком да пешком,
И свисают его крылья мешком,
И застыла на реснице слеза,
Заслоняя от него небеса.

Что же делать, что же делать, верблюд,
Если в небо нас с тобой не берут?
Если самый никудышный подъем
Мы не крыльями берем, а горбом?

Неизведанная даль голуба,
Нас тревожит и зовет высота.
Не у каждого сложилась судьба,
Но у каждого сложилась мечта.

Феликс Кривин

Лиса на дороге узнает меня по лицу.
Я скинула скорость, конечно, – уж больно красиво!
Как всполох огня – он мелькает подобно гонцу
Какой-то судьбы, что покуда проносится мимо.

И как не склоняйся – мол наши расчёты просты,
На улице дождик, а дома нахальные дети –
Но есть ещё нечто, что выскочит из темноты,
И всё нелинейно, и всё нелинейно на свете.

Пусть нету награды за эту любовь к пустякам,
Успею ещё произнесть покаянные речи,
А время уходит, а деньги не липнут к рукам –
У нас ещё будут лихие и странные встречи.

Ещё предстоит с драгоценной строкой на весу
Опять содрогнуться от новой догадки мгновенной,
И гнать таратайку в туманном и мокром лесу
В безумной надежде постигнуть устройство Вселенной.

Татьяна Товаровская

Комочек игл и грустных размышлений -
Конфузливый густой и пестрый еж!
Опять сидишь в своем колючем шлеме
И воздух недоверчиво жуешь.

Спишь на полу, а думаешь о птицах
Среди перебегающей листвы...
Держать ежа в ежовых рукавицах
Природой не дозволено! Увы!

Настанет май, - блеснет зеленый выход.
Задвижутся виденья по канве
Твоей судьбы. Мы дверь откроем тихо;
Ты побежишь - и скроешься в траве.

Новелла Матвеева

Змеилась речка в тишине,
Плетя витки излучин.
А там, на самой глубине,
Плотвичку сом прищучил.
Вдали темнели берега,
Ершился лес на склоне.
И кот, окрысясь на щенка,
Мышонка проворонил.
Цыпленка жучил таракан,
Сазан с лещом судачил.
И, как всегда, ослил баран,
Что конь весь день ишачил.
И каждый знал чужой шесток
И чтил не свой обычай.
Там выкомаривал сверчок,
Там гусь сычал, набычась,
Но всяк старался за двоих,
И разбирать не стоит,
Кто обезьянничал из них,
Кто был самим собою.
Их всех укрыла ночи тень–
И малых, и великих.
И как ни петушился день,
Но съежился и сник он.
И звезды счастья и любви
Зажглись над миром снова.
От них совели соловьи
И соловели совы.

Феликс Кривин

Припадая к конской гриве, верховой летит беспечно –
Он тропу не выбирает, полагаясь на коня,
И безудержная скорость, стук сердец и ветер встречный
Души их в одну сливает, их тела соединя.

Конь летит легко и лихо – но пред бездной замирает,
Как литое изваянье, застывает на краю.
Он рискнуть собой не смеет, потому что сердцем знает,
Что ему доверил всадник жизнь невечную свою.

Наяву и в снах тревожных я картину эту вижу:
Всадник, впившийся в поводья, конь, привставший на дыбы…
Напрягай воображенье – может, есть на свете ближе
Пара тел и душ слиянных, две зависимых судьбы?

И, наверно, наши души реже в пропасть бы срывались
И ничем не рисковали, очутившись на краю,
Если б так же нас хранили, если б так за нас боялись
Те, кому мы безрассудно доверяем жизнь свою.

Любовь Сирота

Призрачным светом скользя по оградам,
Встала луна над ночным зоосадом –
Спелая, будто в соку ананас.
Бодрствует сторож – смотритель дотошный,
Прочие спят. Полукруг свой роскошный
Бережно спрятал павлин-ловелас.

Дремлет пантера с вальяжностью графа.
В небе, над ветками, вписан в пейзаж
Дагерротип – очертанье жирафа,
Скрыт темнотой золотой камуфляж.

Спят дикобразы, пригладив иголки,
Дремлют угрюмые серые волки –
Выть на луну отучил зоосад.
Дремлют нездешние звери и птицы,
Дремлет фламинго на тоненькой спице,
Странно-изыскан, хотя и носат.

Дремлет шакал безобиднее шавки,
Спит бородавочник праведным сном.
(Впрочем, когда б не его бородавки –
Быть бы ему рядовым кабаном).

По-человечьи тепло у мартышек.
Нежно к себе прижимая детишек,
Мамы мартышечьи сонно сопят.
Сторож свершает привычное бденье –
Маленький бог, обходящий владенья:
Спят травоядные, хищники спят.

После кровавого львиного пира,
После грызни, ностальгии, тоски
Дремлет модель идеального мира –
Мирны картины, и вздохи легки…

Жил да был утёнок Кряк –

Плавал он повсюду;

Жил да был бобрёнок Бряк –

Ставил он запруды.



Молодец утёнок Кряк –

Хочет быть юннатом!

Злюкой стал бобрёнок Бряк –

Хочет быть пиратом.



Раз поплыл далёко Кряк,

Маму не послушал!

Потирает руки Бряк,

Навострил он уши.



Всё плывёт утёнок Кряк,

Видит вдруг – запруда.

Затаился злюка Бряк,

Где коряжек груды.



Весь в раздумьях добрый Кряк –

Перед ним коряга.

Тут как тут бобрёнок Бряк:

"Всё отдай, бродяга!"



Зашумел утёнок Кряк:

"Мама, папа, братик!"

Дальше злится злюка Бряк:

"Я – морской пиратик!"



Но решил утёнок Кряк:

"Нечего бояться!

Пусть буянит злюка Бряк –

Буду защищаться!"



Клювом вправо, влево Кряк –

Дал бобрёнку сдачи!

Замолчал вдруг злюка Бряк –

Испугался, значит!



"Не дерись ты, – крикнул Бряк, –

Наигрались, хватит!

Я хотел, утёнок Кряк,

Поиграть в пиратов."



Улыбнулся добро Кряк:

"Ладно, позабудем!"

Передумал злюка Бряк:

"Злюкою не буду!"



И не хочет больше Бряк

Быть морским пиратом;

Лучше добрым быть, как Кряк …

Лучше быть юннатом!