Стихи классиков

Задумывались ли Вы когда-нибудь о происхождении сленгового слова "класс", которое сейчас так популярно среди молодёжи? Классный - первоклассный - классический - образцовый. Стихи классиков всех времён и народов - тот самый образец мыслей, чувств, тем, который отражает в себе весь человеческий мир с его противоречиями, болью, счастьем. Тот, кто не только понаслышке знает настоящих классических поэтов, по-настоящему культурный человек.

Поэты античности

Многие культуроведы по праву приравнивают понятие классического к древнегреческому. Действительно, культура Античности стала образцом, на который ориентировалась мировая поэзия в течение многих последующих веков.

  • Луций Анней Сенека - древнеримский поэт, живший около IV века до н. э. ("О развалинах Греции")
  • Гораций - древнеримский поэт, живший около VIII века до н. э. ("Оды")

Высокий, торжественный стиль стихов этих классиков стал примером для подражания для многих более поздних поэтов.

Лирика эпохи возрождения

Бессмертная классическая поэзия Данте, Петрарки и Боккаччо выводит на авансцену личность с его внутренними переживаниями. Культура наконец оторвалась от тяжёлых тем и обратила свой взор на мятущуюся в поисках любви и истины душу простого человека. Стихи классиков этой эпохи - чувственность и лёгкость: "Стихи о каменной даме" Данте, волшебные сонеты Петрарки, "О женщина, услада из услад..." Боккаччо.

Европейская классика

Имена европейских классических поэтов известны всему миру: Шекспир (знаменитые пьесы), Байрон ("Сердолик"), Гёте ("Фауст"), Шелли ("Прогулки дьявола"), Гейне ("Бродячие крысы"). Продолжая поэтическую традицию эпохи Возрождения, эти поэты продолжали поклоняться культу личности, но это поклонение обостряется философскими поисками. Их романтика оборачивается трагедией в результате этих поисков смысла жизни и предназначения человека.

Стихи востока

Поистине классическими стали хокку и танка - жанры японской поэзии, в которых пробуют себя многие поэты. Стихи классиков Востока очень жизнеутверждающие и философские. Они заставляют задуматься о самых глубинных проблемах человеческого бытия.

  • Бабарахим Машраб - узбекский поэт, живший в конце XVII века, писал стихи в жанре так называемых газелей - изящные и лёгкие, как эти дикие животные
  • Такубоку - японский классик конца XIX века, чьи стихи знает наизусть любой японский школьник
Русские классики
XIX век

Русская классическая поэзия берёт своё начало со стихов великого Пушкина, которые были написаны лёгким и понятным языком. Стихи классиков "золотого века" русской литературы отличались самобытностью, так как могли вобрать в себя всё: и романтику, и реализм, и трагедию, и юмор.

  • Пушкинские эпиграммы едки и насмешливы: "На Аракчеева"
  • Лермонтовская поэзия глубока и трагична: "Дума"
  • Лирика Фета - энциклопедия философии бытия: цикл стихов "Снега"
  • В стихах Тютчева - два полярных мира - ночной и дневной: "О чем ты воешь, ветр ночной?.."
XX век

Спустя век сложная историческая обстановка в России спровоцировала новый всплеск в поэзии. Есенин, Бунин, Блок, Цветаева, Ахматова, Гумилёв - это неполный список классиков того времени. Красивое название "серебряный век" не передаёт того ужасного мироощущения, с которым сталкивается человек в страшное для России время. Всю его боль, все его мучительные вопросы без ответов звучат в стихах русских классиков того времени.

Стихи классиков - это та часть мировой культуры, которая никогда не иссякнет, словно родник, напояющий сердца людей красотой и истиной.

Мы в Google+

Стихи классиков

Михаил Лермонтов

Белеет парус одинокой
В тумане моря голубом!..
Что ищет он в стране далекой?
Что кинул он в краю родном?..

Играют волны - ветер свищет,
И мачта гнется и скрыпит...
Увы! он счастия не ищет
И не от счастия бежит!

Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой...
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!


VN:F [1.9.22_1171]

Михаил Лермонтов

Я не для ангелов и рая
Всесильным богом сотворен;
Но для чего живу, страдая,
Про это больше знает он,

Как демон мой, я зла избранник,
Как демон, с гордою душой,
Я меж людей беспечный странник,
Для мира и небес чужой;

Прочти, мою с его судьбою
Воспоминанием сравни
И верь безжалостной душою,
Что мы на свете с ним одни.


VN:F [1.9.22_1171]

Михаил Лермонтов

Терек воет, дик и злобен,
Меж утесистых громад,
Буре плач его подобен,
Слезы брызгами летят.
Но, по степи разбегаясь,
Он лукавый принял вид
И, приветливо ласкаясь,
Морю Каспию журчит:

"Расступись, о старец море,
Дай приют моей волне!
Погулял я на просторе,
Отдохнуть пора бы мне.
Я родился у Казбека,
Вскормлен грудью облаков,
С чуждой властью человека
Вечно спорить я готов.
Я, сынам твоим в забаву,
Разорил родной Дарьял
И валунов им, на славу,
Стадо целое пригнал".

Но, склонясь на мягкий берег,
Каспий стихнул, будто спит,
И опять, ласкаясь, Терек
Старцу на ухо журчит:

"Я привез тебе гостинец!
То гостинец не простой:
С поля битвы кабардинец,
Кабардинец удалой.
Он в кольчуге драгоценной,
В налокотниках стальных:
Из Корана стих священный
Писан золотом на них.
Он упрямо сдвинул брови,
И усов его края
Обагрила знойной крови
Благородная струя;
Взор открытый, безответный,
Полон старою враждой;
По затылку чуб заветный
Вьется черною космой".

Но, склонясь на мягкий берег,
Каспий дремлет и молчит;
И, волнуясь, буйный Терек
Старцу снова говорит:

"Слушай, дядя: дар бесценный!
Что другие все дары?
Но его от всей вселенной
Я таил до сей поры.
Я примчу к тебе с волнами
Труп казачки молодой,
С темно-бледными плечами,
С светло-русою косой.
Грустен лик ее туманный,
Взор так тихо, сладко спит,
А на грудь из малой раны
Струйка алая бежит.
По красотке молодице
Не тоскует над рекой
Лишь один во всей станице
Казачина гребенской.
Оседлал он вороного,
И в горах, в ночном бою,
На кинжал чеченца злого
Сложит голову свою".

Замолчал поток сердитый,
И над ним, как снег бела,
Голова с косой размытой,
Колыхаяся, всплыла.

И старик во блеске власти
Встал, могучий, как гроза,
И оделись влагой страсти
Темно-синие глаза.

Он взыграл, веселья полный,-
И в объятия свои
Набегающие волны
Принял с ропотом любви.


VN:F [1.9.22_1171]

Михаил Лермонтов

У врат обители святой
Стоял просящий подаянья
Бедняк иссохший, чуть живой
От глада, жажды и страданья.

Куска лишь хлеба он просил,
И взор являл живую муку,
И кто-то камень положил
В его протянутую руку.

Так я молил твоей любви
С слезами горькими, с тоскою;
Так чувства лучшие мои
Обмануты навек тобою!


VN:F [1.9.22_1171]

Сергей Есенин

Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.

Голова моя машет ушами,
Как крыльями птица.
Ей на шее ноги
Маячить больше невмочь.
Черный человек,
Черный, черный,
Черный человек
На кровать ко мне садится,
Черный человек
Спать не дает мне всю ночь.

Черный человек
Водит пальцем по мерзкой книге
И, гнусавя надо мной,
Как над усопшим монах,
Читает мне жизнь
Какого-то прохвоста и забулдыги,
Нагоняя на душу тоску и страх.
Черный человек
Черный, черный...

"Слушай, слушай,-
Бормочет он мне,-
В книге много прекраснейших
Мыслей и планов.
Этот человек
Проживал в стране
Самых отвратительных
Громил и шарлатанов.

В декабре в той стране
Снег до дьявола чист,
И метели заводят
Веселые прялки.
Был человек тот авантюрист,
Но самой высокой
И лучшей марки.

Был он изящен,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою".

"Счастье,- говорил он,-
Есть ловкость ума и рук.
Все неловкие души
За несчастных всегда известны.
Это ничего,
Что много мук
Приносят изломанные
И лживые жесты.

В грозы, в бури,
В житейскую стынь,
При тяжелых утратах
И когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым -
Самое высшее в мире искусство".

"Черный человек!
Ты не смеешь этого!
Ты ведь не на службе
Живешь водолазовой.
Что мне до жизни
Скандального поэта.
Пожалуйста, другим
Читай и рассказывай".

Черный человек
Глядит на меня в упор.
И глаза покрываются
Голубой блевотой.
Словно хочет сказать мне,
Что я жулик и вор,
Так бесстыдно и нагло
Обокравший кого-то.
...
Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.

Ночь морозная...
Тих покой перекрестка.
Я один у окошка,
Ни гостя, ни друга не жду.
Вся равнина покрыта
Сыпучей и мягкой известкой,
И деревья, как всадники,
Съехались в нашем саду.

Где-то плачет
Ночная зловещая птица.
Деревянные всадники
Сеют копытливый стук.
Вот опять этот черный
На кресло мое садится,
Приподняв свой цилиндр
И откинув небрежно сюртук.

"Слушай, слушай!-
Хрипит он, смотря мне в лицо,
Сам все ближе
И ближе клонится.-
Я не видел, чтоб кто-нибудь
Из подлецов
Так ненужно и глупо
Страдал бессонницей.

Ах, положим, ошибся!
Ведь нынче луна.
Что же нужно еще
Напоенному дремой мирику?
Может, с толстыми ляжками
Тайно придет "она",
И ты будешь читать
Свою дохлую томную лирику?

Ах, люблю я поэтов!
Забавный народ.
В них всегда нахожу я
Историю, сердцу знакомую,
Как прыщавой курсистке
Длинноволосый урод
Говорит о мирах,
Половой истекая истомою.

Не знаю, не помню,
В одном селе,
Может, в Калуге,
А может, в Рязани,
Жил мальчик
В простой крестьянской семье,
Желтоволосый,
С голубыми глазами...

И вот стал он взрослым,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою".

"Черный человек!
Ты прескверный гость!
Это слава давно
Про тебя разносится".
Я взбешен, разъярен,
И летит моя трость
Прямо к морде его,
В переносицу...
...
...Месяц умер,
Синеет в окошко рассвет.
Ах ты, ночь!
Что ты, ночь, наковеркала?
Я в цилиндре стою.
Никого со мной нет.
Я один...
И - разбитое зеркало...


VN:F [1.9.22_1171]

Михаил Лермонтов

Ночевала тучка золотая
На груди утеса-великана;
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя;

Но остался влажный след в морщине
Старого утеса. Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.


VN:F [1.9.22_1171]

Михаил Лермонтов

Он был рожден для счастья, для надежд
И вдохновений мирных!— но безумный
Из детских рано вырвался одежд
И сердце бросил в море жизни шумной;
И мир не пощадил — и бог не спас!
Так сочный плод, до времени созрелый,
Между цветов висит осиротелый;
Ни вкуса он не радует, ни глаз;
И час их красоты — его паденья час!

И жадный червь его грызет, грызет,
И между тем как нежные подруги
Колеблются на ветках — ранний плод
Лишь тяготит свою... до первой вьюги!
Ужасно стариком быть без седин;
Он равных не находит; за толпою
Идет, хоть с ней не делится душою;
Он меж людьми ни раб, ни властелин,
И всё, что чувствует, он чувствует один!


VN:F [1.9.22_1171]

Михаил Лермонтов

Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ.

Быть может, за стеной Кавказа
Укроюсь от твоих пашей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей.


VN:F [1.9.22_1171]

Михаил Лермонтов

И скучно и грустно, и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды...
Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?..
А годы проходят - все лучшие годы!

Любить... но кого же?.. на время - не стоит труда,
А вечно любить невозможно.
В себя ли заглянешь? - там прошлого нет и следа:
И радость, и муки, и всё там ничтожно...

Что страсти? - ведь рано иль поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка;
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг -
Такая пустая и глупая шутка...


VN:F [1.9.22_1171]

Михаил Лермонтов

Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жен
Низвергнутый не защитит закон;
Когда чума от смрадных, мертвых тел
Начнет бродить среди печальных сел,
Чтобы платком из хижин вызывать,
И станет глад сей бедный край терзать;
И зарево окрасит волны рек:
В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь - и поймешь,
Зачем в руке его булатный нож;
И горе для тебя!- твой плач, твой стон
Ему тогда покажется смешон;
И будет все ужасно, мрачно в нем,
Как плащ его с возвышенным челом.


VN:F [1.9.22_1171]